Новости политика Россия - iCity.life Нижний Тагил

Фотография Лулы в слезах после допроса в федеральной полиции 4 марта облетела весь мир. Помимо скандала с Petrobras бывшего президента страны (2003-2009) подозревают в получении множества услуг от строительных компаний (в частности это касается ремонта его квартиры и загородного дома), а также «сокрытии имущества и отмывании денег». Это означает, что его впервые обвиняют в личном обогащении. Бывший лидер открыто выражает свое возмущение, отметает все подозрения и даже призывал сторонников выйти на улицы. «Нет никого, кто был бы выше закона», — ответил ему федеральный судья Серхио Моро (Sergio Moro), глава расследования этого скандального дела и новый герой страны. Он уже отправил за решетку многих политиков и руководителей компаний, в том числе президента крупнейшего строительного предприятия страны Марсело Одебрехта (Marcelo Odebrecht) и бизнесмена Рауля Шмидта Фелипе-младшего (Raul Schmidt Felippe Junior), который был задержан в Португалии, куда бежал после того, как его назвали посредником в коррупционной сети.

Лула же — это настоящая икона бразильского левого движения, бывший металлург и основатель Партии трудящихся, автор социальной программы, которая позволила 30 миллионам бразильцев выбраться из нищеты. Еще недавно он был настоящей живой легендой, чье обаяние и харизма не оставили почти никого равнодушным, в том числе и среди иностранных коллег. При нем Бразилия в начале 2000-х годов ворвалась на международную арену, как новая держава, с которой отныне придется считаться.

Но сегодня его протеже Дилма Русеф столкнулась с политическим и экономическим кризисом, а ей самой может грозить импичмент. 13 марта почти 3 миллиона бразильцев вышли на улицы с требованием ее отставки, и с тех пор демонстрации продолжаются на фоне столкновений противников и сторонников Лулы. Партия трудящихся по самую шею увязла в скандале Petrobras, дискредитировав себя после 12 лет у власти.

Что касается назначения Лулы 17 марта главой правительства, целью, как бы цинично это ни звучало, стало, по всей видимости, стремление спасти его от судебного преследования и взятия под стражу (на эту мысль наводит обнародованный телефонный разговор Дилмы и Лулы), что становится последним ударом для бывшего профсоюзного лидера. Кроме того, судья Верховного суда потребовал заморозить его назначение за создание препятствий для правосудия, тогда как бразильская пресса наперебой цитирует фразу Лулы 1988 года: «Когда бедный ворует, он попадает в тюрьму. Когда богатый ворует, он становится министром».

Как бы то ни было, бывшего президента Бразилии пока не посадили и не осудили. И этот виртуоз политики еще не сказал последнего слова. Сейчас он активно осуждает настроившуюся против него элиту и попытку государственного переворота против Дилмы. И хотя представители обеспеченных классов в своем большинстве его ненавидят, это совершенно не относится к превозносившим его народным слоям, которые сейчас вываливают всю критику на президента.

Трудно не увидеть в этом скандале закат левых в Латинской Америке, которые пришли к власти в начале тысячелетия и доминировали на ее политической сцене в течение 15 лет. Гипотезу завершения цикла подкрепляют по меньшей мере еще два других события: избрание правоцентриста Маурисио Макри (Mauricio Macri) президентом Аргентины после 12 лет Кристины Киршнер у руля и сокрушительная победа оппозиционеров-противников чавизма на парламентских выборах в Венесуэле в декабре прошлого года.

После ста дней активных реформ можно уже без колебаний признать, что от центризма в позиции нового аргентинского лидера есть только название: отказ от протекционизма Киршнер, снятие налогов на экспорт сельскохозяйственного сырья, упразднение контроля над обменным курсом и массовые сокращения чиновников. И хотя многих из них приняли на фиктивные должности по чисто клиентелистским соображениям, чистка, по всей видимости, выходит за границы одного лишь этого явления: одни осуждают стремление избавиться от всех сторонников Киршнер, тогда как другие отмечают риск резкого роста безработицы. Дело в том, что массовые увольнения затронули не только госсектор. Как отмечают в компании Tendencias Economicas y Financieras, за январь и февраль в государственных и частных структурах было сокращено более 100 000 мест (правительство не согласно с этими цифрами), что повлекло за собой подъем волны социального протеста.

Состоятельный бизнесмен, бывший мэр Буэнос-Айреса и бывший президент футбольного клуба «Бока Хуниорс», Маурисио Макри пытается вернуть Аргентине имидж «предсказуемой и достойной доверия инвесторов» страны. Его послание было услышано в мире: Франсуа Олланд побывал там в феврале этого года, а Барак Обама отправляется туда с представителями 400 предприятий после исторического визита на Кубу… Выбранная дата, кстати, вызвала споры, потому что приходится на 40-ю годовщину поддержанного США государственного переворота 24 марта 1976 года.

Что касается Венесуэлы, на фоне катастрофической ситуации в экономике страны (гиперинфляция, нехватка товаров, рецессия, истощение резервов), которая ставит ее на грань дефолта, получившая большинство оппозиционная коалиция из кожи вон лезет, чтобы убрать президента Николаса Мадуро, наследника Чавеса.

Разумеется, реформистский и демократический бразильский режим совершенно не похож на аргентинский «перонизм» под соусом Киршнер и тем более на боливарских радикальных левых покойного Уго Чавеса (их вариации утвердились в Эквадоре, Боливии и Никарагуа). Как бы то ни было, у этих режимов имеется множество общих моментов, в частности более или менее выраженное недоверие к США, сильное государство с зачастую харизматичным лидером и масштабная социальная распределительная политика. Критики зачастую называют такую модель популистской. (Случай Кубы нужно рассматривать отдельно: ее сближение с США усиливает экономическую открытость, но пока что никак существенно не отражается на коммунистическом режиме, который все так же ограничивает общественные свободы, хотя Барак Обама и надеется это изменить…).

В любом случае, как отмечает профессор Парижского института политических исследований и президент Политического центра Латинской Америки и Карибских островов Оливье Дабен (Olivier Dabène), говорить об отступлении левых в Латинской Америке в свете событий в Бразилии, Аргентине и Венесуэле было бы преждевременно: «Назовите мне хотя бы одну страну Латинской Америки, которая не пострадала от нынешней обстановки в экономике».

Как отмечает экономист BNP Paribas Сильвен Белльфонтен (Sylvain Bellefontaine), левых в частности упрекают в том, что они «впустую растратили сырьевую манну», которая обрушилась на них за более чем десять лет высоких цен. В их актив же стоит записать масштабное распределение этой самой манны среди малоимущих, что позволило сократить бедность и сформировать средний класс. Другим важным достижением стало возвращение суверенитета над природными ресурсами после приватизаций и неоднократных кризисов в 1990-х — начале 2000-х годов под эгидой МВФ.

Однако большинство недостаточно активно пользовались этими средствами для инвестиций в инфраструктуру и промышленность, которые бы позволили избавиться от сырьевой зависимости. Сейчас, когда цены падают на фоне спада китайского роста, пилюля оказалась весьма горькой. «Латинская Америка, конечно, экспортировала сырье по высоким ценам, но ее саму в то же время заполонили дешевые китайские товары, которые погубили ту слабую промышленность, что у нее была», — отмечает Оливье Дабен. Как бы то ни было, не все эти страны можно назвать ленивыми стрекозами: «Бразилия, Чили и Боливия сформировали госфонды, которые помогли им без особых трудностей пережить кризис 2009 года».

Подчеркивает он и «экономность» боливийского лидера Эво Моралеса, который очень грамотно распоряжается доходами от углеводородной ренты (Боливия — главный экспортер газа среди латиноамериканских государств). За 15 лет ВВП страны увеличился втрое (до 34 миллиардов долларов), инвестиции не иссякли вопреки приватизациям, а ситуация как никогда стабильна. Этот президент индейско-крестьянского происхождения мог бы стать прекрасным контрпримером упадка латиноамериканских левых, если бы не проигранный референдум о поправках в Конституцию, которые позволили бы ему переизбраться в 2019 году. Неудача связана не с его личными рейтингами (он все еще очень популярен, особенно в сельской среде), а эрозией власти и выставляющими его не в лучшем свете разоблачениями (его бывшая жена вошла в руководство китайской компании, которая получила выгодные государственные контракты в стране).

Кроме того, щедрое перераспределение средств зачастую сопровождается клиентелизмом и коррупцией на всех уровнях: самым ярким тому примером служит Венесуэла, особенно с учетом того, что ее экономика полностью полагается на нефтяную ренту. Когда цены на нефть упали втрое за 18 месяцев, крах стал неотвратимым, а репрессии против оппозиции ощутимо усилились. Сейчас страна погрузилась в рецессию (по прогнозам, −7% в 2016 году) и кризис власти (противостояние лихорадочно держащегося за пошатнувшееся кресло Мадуро и разобщенной оппозиции).

Эквадор, пусть и в меньшей степени, тоже страдает от обвала цен на нефть. Находившаяся долгое время в зените популярность его президента Рафаэля Корреа (занимает пост с 2007 года) теперь тает, как снег на солнце. Корреа — куда меньший идеолог, чем его наставник Уго Чавес. Он, скорее, прагматик и хороший экономист, и его долгое время можно было рассматривать как символ триумфа левых, наравне с Лулой и Моралесом. Однако проявившиеся авторитарные замашки, стремление заткнуть рот прессе (пусть она и ведет себя по отношению к нему крайне враждебно) и уцепиться за власть подорвали его легитимность. Он долгое время боролся за возможность потягаться за третий мандат в 2017 году, но, видимо, все же отказался от этой мысли. Хотя и не исключает возвращения в 2021 году…

Дефицит лидерства

Если в чем-то латиноамериканские левые провалились, так это в экологии: они выбрали устойчивую стратегию добычи ресурсов с пренебрежительным отношением к окружающей среде и коренному населению. Иногда сложившиеся противоречия буквально загоняли их в угол: так, защитник «родной земли» Эво Моралес расширил автономию коренных народов. И те сразу же воспользовались ей против его масштабных планов индустриализации страны, в частности против стратегической автомагистрали, которая должна была пройти через заповедник. Рафаэль Корреа в свою очередь разработал амбициозный проект, в рамках которого предложил отказаться от добычи нефти в тропическом национальном парке Ясуни (20% запасов страны) в обмен на международную компенсацию в 3,6 миллиарда долларов в течение 12 лет под эгидой ООН. Финансирование так и не поступило, и он отказался от планов. В Бразилии же в условиях растущих энергетических потребностей возникают все новые гидроэнергетические и горнодобывающие проекты (несмотря на протесты индейцев), которые губительно сказываются на природе долины Амазонки.

Получается, Латинская Америка резко меняет курс? «В Мексике, Колумбии и Перу уже давно существует традиция либерального правоцентризма», — напоминает Сильвен Белльфонтен (после периода военных диктатур почти никто больше не называет себя правым).

Помимо эрозии власти Оливье Дабен отмечает и проблему лидерства: «Николас Мадуро вообще не обладает нужными качествами, Дилма Русеф оказалась в катастрофическом положении, а президент Чили Мишель Бачелет не в силах управлять своей коалицией». В то же время у Уго Чавеса, Нестора или Кристины Киршнер и, разумеется, Лулы этих самых лидерских качеств было хоть отбавляй. Последний чувствовал себя как рыба в воде в сложнейшей бразильской системе коалиций и не боялся идти на сделки с совестью. «Управлять Бразилией значит не чураться коварных ходов», — признает Оливье Дабен, напоминая, что предшественник Лулы, центрист и «большой интеллектуал» Фернанду Энрики Кардозу (Fernando Henrique Cardoso) тоже был мастером этой игры.

В этом-то, без сомнения, и кроется самое большое разочарование: в регионе со столь сильным неравенством левые лидеры тоже оказались коррумпированными. Не больше и не меньше, чем другие, но они обещали руководить страной иначе. И если в эпоху экономического роста с такой безнаказанностью еще мирились, этого уже нет в период застоя или рецессии. Мишель Бачелет, как и Эво Моралес, убедилась в этом на собственном горьком опыте: в 2014 году она стала триумфатором выборов с программой, которая должна была окончательно похоронить период Пиночета. Ее репутация казалась безупречной, но всего через год ее рейтинги рухнули после коррупционных скандалов вокруг ее сына и нескольких близких соратников. С тех пор она уже не может исправить ситуацию.