Польша: в тени сверхдержав
Успехи государства на международной арене — это производная его силы. Третья Польская республика — это слабая страна, которая находится в сфере влияния двух евразийских держав, и поэтому остается сателлитом. Осознать такое положение дел мешает факт существования нескольких центров власти, а также то, что часть держав старается тщательно скрывать свое стремление к гегемонии.
Польша лежит на периферии Запада, который, как отмечает Иммануил Валлерстайн (Immanuel Wallerstein), не имеет единого политического центра. Поэтому на нас оказывает влияние не одна, а несколько держав. Вдобавок зависимость от некоторых государств мы преувеличиваем, а от других — не замечаем.
Partnership in leadership
Мы преувеличиваем влияние Германии. Берлин — это не европейский гегемон, поскольку у него нет соответствующего военного потенциала. Немецкие вооруженные силы относительно слабы, а вдобавок из-за багажа прошлого в Германии нет общественного согласия на их использования в иных кроме чисто оборонительных целях. Эта слабость стала очевидной во время украинского кризиса, когда оказалось, что хозяин Центральной Европы нуждается в американской поддержке в регионе, где он, казалось бы, занимает доминирующую позицию. Политико-экономическое доминирование Германии — это доминирование с позволения США. Уже в 1989 году в Вашингтоне решили, что в западной части Евразии руководством от американского имени будут заниматься немцы. Такова была суть американской концепции «партнерства в лидерстве». Тогда политики с Потомака осознавали ограниченность ресурсов американской империи и решили создать такую систему противовесов, в которой часть держав будет им подчиняться и представлять их интересы в определенных регионах мира. Германия идеально вписывается в реализацию этой стратегической парадигмы и, что важно, благодаря евроатлантическому сотрудничеству увеличивает свой глобальный вес.
Вашингтон и Берлин не афишируют свое партнерство в лидерстве, поскольку их политические элиты давно заявляют, что политика уравновешивания сил и «концерт держав» — это в целом порочные для мировой арены практики. Их демонстрация оказала бы негативное влияние на имидж обеих стран. Потому в Польше партнерства в лидерстве обычно не замечают. Впрочем, польские политические элиты никогда не отличались особым политическим реализмом. Им удобно верить в идеологию американского главенства, цель которого — это якобы только и исключительно распространение добра, мира и благополучия на свете.
Россия — периферийная держава Запада
Наша зависимость от России — это табуированная тема. Такая вещь совершенно не укладывается в голове наивных поляков. Ведь раз Запад, то есть американцы и немцы неутомимо борются на международной арене за свободу и демократию, они обязательно защитят нас от «империи зла» и не позволят, чтобы она могла распространять свои грязные интересы на наш регион. О, sancta simplicitas! Мы забываем, что самый большой кошмар для США — это не восстановление Владимиром Путиным империи, а любого рода сценарий территориальной дезинтеграции постимперской России. Она вызовет масштабную дестабилизацию Евразии и создаст угрозу попадания ядерного арсенала в неподходящие руки. Поэтому нужно приложить все усилия, чтобы это предотвратить. Если понадобится продать интересы стран Центральной Европы, в Вашингтоне наверняка решат, что это не слишком большая цена.
Берлин это понимает, поэтому сотрудничество России и Германии продолжается.
Совместный флагманский проект двух держав — это монополизация рынка энергоресурсов в нашей части Европы. Ей призвано, в частности, способствовать развитие газопровода «Северный поток», которое нацелено на сохранение зависимости нашего региона от российского газа. Обе державы также надеются, что этот газопровод помешает появлению нового игрока (Польши) в регионе. Наиболее парадоксален тот факт, что сами польские элиты, на словах настроенные к России враждебно, уже давно поддерживают доминирование Москвы на центрально-европейском рынке энергоресурсов. Мы выступаем одним из важнейших клиентов, так как почти весь импорт газа и нефти идет с этого направления. С 1993 года мы связаны с Россией договором о поставках газа, а если его и пересматривают, то обычно, условия только ухудшаются. Это красноречивое свидетельство того, что управляющий нашей страной истеблишмент препятствовал любым шагам в направлении диверсификации, чтобы сохранить зависимость от России. К сожалению, таковы факты.
Мы в Польше не понимаем, почему западные державы так часто ставят интересы «варварской» империи выше интересов своих малых союзников. Мы забываем о принципах существования «концерта держав», которые заключаются в том, что малые и средние государства — это своего рода трофеи больших держав. Их польза сводится к тому, что державы могут заключать между собой компромиссы за их счет.
Мы убеждены в своем всеведении на тему Востока, но на самом деле не понимаем суть геополитической роли Москвы, которая, конечно, имеет статус державы, но второго или даже третьего сорта. По сути — это периферийная держава Запада. И такое состояние вещей удобно как основным державам, так и самим властным кругам Кремля. Путинский режим служит гарантом того, что Россия останется периферийной страной и не сможет включиться в глобальную геоэкономическую гонку. Ведь Путин и его команда не инвестируют огромные средства, получаемые от продажи сырья, в развитие России: часть они присваивают, а часть предназначают на то, чтобы удержаться у власти. Поэтому никого не должно удивлять то, что присутствие Путина в Кремле для западных держав в сто раз важнее, чем интересы малых и средних, а заодно очень слабых государств, лежащих где-то на окраинах.
Посткоммунистические элиты, которые оказали самое сильное влияние на формирование польской внешней политики последней четверти века осознанно или нет приняли факт, что нас не может ожидать ничего лучшего, чем статус периферийной страны Запада. Отчасти они были правы.
Польша — вечная периферия
Так называемая трансформация 1980-90-х годов заключалась в смене статуса Польши. Из страны, находящейся на периферии периферийной империи (категория, которую использовал для описания статуса СССР политолог Борис Кагарлицкий), мы превратились в периферию центра мировой системы (Запада). Это был, несомненно, исторический скачок, поэтому наши правящие элиты решили им удовольствоваться.
Продолжает ли эта аксиома работать сейчас, спустя 25 лет? Есть ли у Польши шансы укрепить свои силы и начать играть в Европе более активную роль? Сила в современном понимании складывается из силы жесткой и мягкой. Первая — это исчисляемый потенциал: демографический, экономический, военный, а вторая — имиджевая привлекательность государства. Таким образом, чтобы повысить эффективность Польши на международной арене, польки должны рожать гораздо больше детей, экономика в течение десятилетия — расти на 5-10% в год, армия — состоять из военных, а не чиновниках в форме, и располагать арсеналом устрашения. Помимо этого наша страна должна перестать ассоциироваться за границей с антисемитизмом, «польскими» концлагерями и угонщиками автомобилей. Против интересов Польши работает также внутриполитический конфликт, если в итоге имидж нашей страны ухудшается. Поэтому сейчас так важен международный пиар. В последние 25 лет Польша на деле не занималась информационной политикой. Мы даже не пытаемся влиять на наш имидж за границей, и лишь реагируем на нелестные или лживые сообщения. Мы боремся с симптомами, но не понимаем последствий. Совершенно очевидно, что даже если мы переживем золотое десятилетие, во время которого нам удастся значительно поправить наш потенциал, мы все равно не догоним те две державы, которые раздают в регионе карты — Германию и Россию. Мы не способны навязать им свои условия, однако мы способны укрепить нашу страну настолько, чтобы и Берлин, и Москва стали больше считаться с польскими интересами.
Работа над основами
Это не означает, что правительство Беаты Шидло (Beaty Szydło) должно просто продолжать внешнеполитический курс Дональда Туска (Donald Tusk) и Эвы Копч (Ewa Kopacz), пока Польше не окрепнет. Мы уже сейчас должны, не дожидаясь обретения мощи, увеличить активность в нашем регионе. Следует, однако, избегать пустых заявлений и сосредоточиться на конкретике. Объявлять о крупных проектах вроде Междуморья не имеет сейчас никакого смысла. Проблема в том, что партнеров к реализации таких проектов нужно чем-то привлечь. Если мы хотим создать союз, направленный против доминирования Германии и России в Восточно-Центральной Европе, заявлений о намерениях нам будет мало. Наши потенциальные союзники в лучшем случае отреагируют безразличием, а часть — отвергнет наши идеи, не имея желания сражаться с этим доминированием. Хуже того, это вызовет естественную реакцию держав, поскольку они наверняка не станут сложа руки наблюдать за покушением на собственные интересы. А у Берлина и Москвы есть много аргументов, чтобы помешать воплощению наших геополитических идей. Принципиальное значение имеет здесь улучшение отношений с Литвой и Белоруссией, а также оживление контактов с Чехией. Это будет сложной задачей как в случае Вильнюса, так и Минска, сопряженной в контексте Белоруссии с политическим риском. Но без восстановления региональной политики невозможно всерьез размышлять о проектах, в основе которых лежит сильная позиция Варшавы в регионе.
«Тише едешь, дальше будешь», — говорит русская пословица. Нам следует не кричать о том, что мы планируем вести политику, направленную против интересов Германии и России, а потом бессильно смотреть, как они успешно блокируют наши инициативы, а сосредоточиться на воплощении в жизнь конкретного плана. Сферы, в которых мы можем проводить самостоятельный внешнеполитический курс, существуют. Такую возможность дает энергетическая политика. Здесь наше географическое положение, которое всегда было нашим проклятием, превращается в преимущество. Находясь в центре, Польша может стать самостоятельным игроком на европейском рынке энергоресурсов: в первую очередь газа. Речь идет о том, чтобы распоряжаться излишками сырья, с выгодой их продавая. Для этого необходимо осуществить несколько сложных шагов. Возможно, потребуется построить второй газовый терминал в Гданьской бухте, создать инфраструктуру для транспортировки газа с севера на юг, а также, что самое важное и самое сложное — подписать долгосрочные договоры с партнерами, которые будут покупать у нас излишки сырья.
Такое сотрудничество может заинтересовать страны нашего региона настроенные к Москве как враждебно (Украина), так и благосклонно (Словакия). Об этом может свидетельствовать их отношение к российско-немецкому проекту развития газопровода «Северный поток». Особенно важен здесь пример Словакии. Эта страна традиционно занимает пророссийскую позицию и не станет принимать участия ни в каком проекте Междуморья. Одновременно она, как и Польша, зависит от российского газа и страдает от немецко-российского энергетического сговора. Политики в Братиславе не видят причин, чтобы продолжать переплачивать за газ, так что на этом фундаменте можно создать союз, направленный против интересов Берлина и Москвы. Следует, однако, помнить, что ключевую роль в этом предприятии должна сыграть Варшава. Взоры всего региона обращены к ней.
Активная внешняя политика по своей природе сложна, но она станет еще сложнее, если мы будем проводить ее вразрез воле западных союзников. Так что наша задача — вести осторожную, но последовательную политику, а там, где она расходится с интересами ЕС и НАТО, добиваться их нейтралитета, чему, однако, не способствует риторика, которая открывает новые маловажные с политической точки зрения фронты.
Чтобы вступить в игру, наши партнеры должны убедиться, что мы настроены решительно. У них должны быть гарантии, что очередное правительство в Варшаве не развернет политику на 180 градусов, не заключит вновь невыгодный для польского государства договор и не вернется к курсу «движения в общем русле». Надежность, а, точнее, ее отсутствие — это одна из основных проблем польской региональной политики. Нам не следует питать иллюзий: международная позиция Польши сможет реально укрепиться лишь в перспективе нескольких десятилетий. Поэтому польская внешняя политика требует национального надпартийного консенсуса. Без такой солидарности Польша останется слабой и не избавится от роли пешки в игре больших держав.
Кшиштоф Рак — историк философии, переводчик, публицист (издания wSieci, Rzeczpospolitą, Onet.pl), эксперт по международной политике, член правления варшавского Фонда «Центр стратегического анализа».